Вместо вступления
Великие люди должны чувствовать на земле великую скорбь.
Ф.М. Достоевский
В этом разделе рассказывается об отношениях,
которые складывались с депрессией, у тех, кого мы называем великими. Гениальность, увы, не спасает от депрессии, скорее наоборот – они часто идут, взявшись за руки. От визитов незваной гостьи страдали Линкольн, Черчилль, Хемингуэй, Гоголь, Эйнштейн, Бетховен и многие другие.
Первым, кто обратил внимание на связь между меланхолией и гениальностью,
был Аристотель (384-322 г. до н.э.), который более 2 тысяч лет назад задал в «Problemata» следующий вопрос: «почему люди, блиставшие талантом в области философии, или в управлении государством, или в поэтическом творчестве, или в занятиях искусством – почему все они, по-видимому, были меланхоликами? Некоторые из них страдали разлитием черной желчи, как, например, среди Героев – Геракл: именно он, как полагали, был такой меланхоличной природы, а древние по его имени, называли священную болезнь Геракловой. Да, несомненно, а многие другие герои, как известно, страдали той же болезнью... А в позднейшее время также Эмпедокл, Сократ и Платон и многие другие замечательные мужи».
Прошли века, но ничего не изменилось, что подтверждают результаты недавнего
исследования. Исследователи выбрали две группы из 30 человек. Первая группа
состояла из членов
литературной студии, занимающихся творческим трудом, во второй группе были
люди, чья работа не была связана с творчеством. В первой группе депрессию или манию обнаружили примерно у 80%, а во второй
- только у 30%. Другое исследование, проведенное среди крупных писателей
Великобритании, показало, что более 30% ранее проходили лечение
от депрессии.
Чтобы не быть голословными, приведем несколько строк из дневников:
 |
"Всю жизнь меня сопровождала тоска... Я как раз испытывал тоску в моменты жизни, которые считаются радостными. Есть мучительный контраст между радостностью данного мгновения и мучительностью, трагизмом жизни в целом".
Николай Бердяев
|
 |
Кажется, я психически здоров. Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь в настоящем смысле, а нечто, вероятно, переходное и житейски естественное. Антон Чехов |
 |
"Как если бы из меня выкачали воздух. Я сплю до двенадцати, и в комнате всегда темно, и на улице всегда темно... Я не знаю, как выглядит зима. А я думала осенью, что у меня будут лыжи. Вместо этого не хватает энергии дойти от Канала до Садовой. Сегодня ночью я не спала часа два и на меня нашли страшные мысли. < ...> Мысли о жизни по-настоящему мучительны ночью, когда нельзя ничего предпринять."
Лидия Гинзбург
|
 |
...Ты не можешь себе представить, как тогда, и долго еще потом мне было плохо. "Это" продолжалось около пяти месяцев. Взятое в кавычки означает: что, не видав своих стариков двенадцать лет, я проехал, не повидав их; что, имея твои оттиски, я не читал их; что действие какой-то силы, которой я не мог признать ни за одну из тех, что меня раньше слагали, укорачивало мой сон с регулярностью заклятья..."
Борис Пастернак |
 |
Я самый жалкий из всех живущих. Если то, что я чувствую, разделить на весь род человеческий, на земле не останется ни одной улыбки. Стану ли я лучше - не знаю. Боюсь, что нет, и это ужасно. Оставаться таким, как есть, невозможно. Я должен умереть или стать лучше...
Авраам Линкольн |
Жизнерадостность и стремление к жизни были основными чертами Пастернака. Бердяев всегда жил и писал наперекор обстоятельствам – даже когда в саду около его дома
рвались снаряды, он продолжал работать. Чехов, уже смертельно
больной, вел свой обычный образ жизни. Лидия Гинзбург прошла через ад блокадного Ленинграда
и стала его беспристрастным летописцем. Авраам Линкольн отличался
удивительным мужеством и целеустремленностью.
Все эти люди передавали нам через свои ощущения неповторимость и красоту
жизни, но когда к ним приходила депрессия, их жизнь становилась
бессмысленной и пустой. Они страдали, боролись и продолжали жить и творить. Но
некоторые не выдерживали. Обо всем этом - в текущем разделе...
|
